В синих клубах кальянного дыма, еще недавно окутывавшего вечерами в выходные кафе Delight («Удовольствие») в Кандагаре, было легко забыть, что снаружи идет война.
Молодые работающие мужчины с ухоженными бородами и модными стрижками сидели, развалившись в бархатных креслах и потягивая крепкий кофе под плоскими экранами, на которых крутили заводные турецкие и индийские музыкальные клипы. (Изображение голых животов женщин в видео размывалось цензорами телеканалов.)
Это был все тот же Афганистан, страна с консервативным мусульманским обществом. Посетители, однако, принадлежали к более демократичному городскому поколению, которое достигло совершеннолетия после правления «Талибана» (террористическая организация, запрещенная в России) и либо не помнило, либо помнило смутно репрессивный фундаменталистский режим, появившийся на свет в этом городе и запретивший телевидение, музыку и кино, бритье бород мужчинам, заставивший женщин ходить в бурках, закутанными с головы до пят.
Владелец кафе Ахмадулла Акбари два года провел в космополитичном Дубае, а в 2018-м вернулся, чтобы начать свой бизнес в «Айно-Мина», районе новой застройки на окраине Кандагара. Несколько месяцев назад Акбари установил за стойкой своего кафе мониторы, чтобы следить за картинкой с видеокамер: все тогда опасались «бомб-липучек» – самодельных взрывных устройств, срабатывающих от звонка с мобильного телефона. Они нацелены на чиновников, активистов, журналистов, представителей меньшинств да и просто на случайных горожан. Это часть стратегии экстремистов – посеять страх в городах.
Заключив в феврале 2020-го мирное соглашение с Соединенными Штатами, которое обозначило сроки вывода американских войск в 2021 году, воодушевленные талибы стали возвращать контроль над сельскими районами и приближаться к городам с захватывающей дух скоростью.
Но за окнами кафе Delight еще недавно царила другая атмосфера. Обсаженные эвкалиптами улицы, дорогие виллы и торговые центры, где днем и ночью горит яркий электрический свет, – так выглядела благополучная жизнь в пригороде для афганцев среднего и высшего классов, многие из которых – государственные служащие.
«Здесь нам не о чем беспокоиться», – признавался Сулейман Ариян, 28-летний преподаватель английского языка: он живет в «Айно-Мина» с женой и двумя детьми.
Хрупкое спокойствие было нарушено стремительно и бесцеремонно. 12 августа радикальные исламистские боевики захватили Кандагар, а через три дня сдался и Кабул. Президент Ашраф Гани бежал из страны, на улицах столицы началась стрельба.
Госдепартамент и Пентагон спешно эвакуировали персонал и некоторых афганцев, работавших на американское правительство. Над посольством США в Кабуле спустили американский флаг: многие сравнивали увиденное с падением Сайгона весной 1975-го.
20 лет прошло с тех пор, как США вторглись в Афганистан, чтобы покончить с террористами «Аль-Каиды», стоявшими за атаками 11 сентября, и свалили режим талибов, давший этим террористам прибежище. Лидеры «Талибана» укрылись в соседнем Пакистане, а когда внимание США переключилось на войну в Ираке, стали готовить свое возвращение. На верхней точке, в 2011 году, численность международного экспедиционного корпуса достигла 150 тысяч солдат, а размеры ежегодной помощи правительству, пришедшему на смену «Талибану», – почти семи миллиардов долларов.
Но талибы выстояли, и со временем США решили прекратить самую длинную в своей современной истории войну. На неделе, когда пал Кабул, боевики «Талибана» вернули почти все крупные города и контролировали большую часть из 398 районов в 34 провинциях страны.
Сегодня более 75 процентов афганского населения – молодежь в возрасте до 25 лет: она не может помнить террор времен правления «Талибана». Жители городов слишком привыкли к свободам и никак не могут приветствовать их подавление. Часть населения в сельской местности считает возвращение фундаменталистов неизбежным и желательным, но многие афганцы, привыкшие к реалиям после 2001 года, решительно против, они не хотят возвращаться к реакционному и репрессивному прошлому.
В семи километрах от Кандагара река Аргандаб долгое время была линией фронта. Ясным мартовским утром самолет А-29 ВВС Афганистана, пикируя, сбрасывал бомбы на цель – дом из саманного кирпича на стороне талибов, грохот разносился по всей долине. Вооруженные боевики отвечали беспорядочным ракетным огнем: от такого гибнут мирные жители, а близлежащая рыночная площадь опустела – все это место стало напоминать город-призрак.
«Ракеты и снаряды каждый день запускают вслепую», – рассказывал Хаятулла. (Как и многие афганцы, мужчина использует только имя.) За несколько месяцев до того Хаятулла бежал из своей деревни в чем был и с тех пор жил в одной комнате с женой и девятью детьми. Как и тысячи других перемещенных семей на юге страны, они ожидали помощи от правительства, которой все нет. «Боевые действия уничтожили наши дома и урожай, и здесь небезопасно», – добавил он, морщась от звуков канонады со стороны бывшей базы США, которую использовала армия Афганистана.
Летом долина реки, давшей свое название всей окружающей местности, становится густым лабиринтом фруктовых садов, каналов и земляных валов, десятилетие назад дававших укрытие боевикам, стрелявшим из засады по американским солдатам.
Со временем здесь стало поспокойнее, и крестьяне вновь могли собирать урожаи винограда и гранатов, которыми славится долина. Но местные жители говорят, что относительное спокойствие было утрачено из-за безудержной коррупции, племенного фаворитизма и произвола полиции, которые озлобили население, лишенное самых базовых удобств. 25 лет назад недовольство коррумпированными полевыми командирами способствовало приходу «Талибана» к власти. Сегодня история повторяется.
Несколько лет назад Аргандаб был самым безопасным районом провинции, сокрушался Шах Махмуд Ахмади, бывший губернатор района: «США сделали то, что должны были сделать, здесь было много хороших проектов. К несчастью, некоторые наши коррумпированные чиновники предали свою страну и только набивали свой карман. Когда людей не слышат в правительстве, они ищут помощи от других, таких как “Талибан”».
Хаджи Адам, племенной вождь на контролируемом талибами берегу реки, жаловался: «20 лет сюда деньги текли со всего мира, но как нам это помогло? Если бы мы распоряжались водой... если бы было электричество, у нас были бы продукты, а не война. Если бы построили дороги, не было бы таких разрушений». С тех пор как талибов изгнали из Кандагара в 2001 году, продолжил Хаджи, ничего значительного сделано не было: единственная крупная больница в области, и та построена китайцами в 1970-х.
В те дни, когда я побывал в больнице «Мирвайс», известной как Китайский госпиталь, она была заполнена пациентами. Тела двух полицейских, раненных при патрулировании, лежали на каталках, они поступили уже мертвыми. В реанимации трое мужчин восстанавливались после взрыва придорожной мины. В коридоре в критическом состоянии лежал 16-летний Лалай, раненный шальной пулей в захваченном талибами районе в шести часах езды от больницы. Родственники привезли его туда после двух неудачных операций в местной клинике. «Он сирота, – прошептал мне дядя паренька. – Родители умерли, и его старшего брата убили три месяца назад». (Позже я узнал, что после месяца лечения Лалаю стало хуже. А еще через десять дней он умер.)
Пропасть между городскими и сельскими районами Афганистана за последние 20 лет только выросла, и власть игнорировала этот факт. «С конца XIX века не менее десятка раз люди из сельских элит приходили и захватывали власть в Кабуле, делались правителями, а потом со временем становились почти чужими своим родным местам», – говорил мне Тамим Асаи, бывший заместитель министра обороны и основатель кабульского Института проблем войны и мира. Это война двух мировоззрений и систем ценностей, продолжал он: «С одной стороны – люди из крупных городов, более либеральные, умеренные и образованные, но оторвавшиеся от своих корней. С другой – консервативные сельские афганцы, чувствующие, что централизованное государство забыло про них».
Полвека Афганистан бросало от переворотов к конфликтам. В 1973 году генерал Мухаммед Дауд изгнал короля Захир-шаха и объявил себя президентом. Через пять лет афганские коммунисты убили его и захватили власть. В 1979-м последовало вторжение Советского Союза, целью которого было поддержать не пользовавшихся популярностью коммунистов. Это разожгло партизанскую войну, растянувшуюся на десятилетие. США через Пакистан направляли миллиарды долларов антисоветски настроенным бойцам-моджахедам – включая саудовского джихадиста Усаму бен Ладена, – и со временем они вынудили советские войска уйти. Договоренности о разделе власти достичь не удалось, и силы боевиков разделились на враждующие группировки. Среди этого хаоса возник и в 1996 году захватил власть «Талибан».
«С одной стороны –люди из крупных городов, более либеральные, умеренные и образованные, но оторвавшиеся от своих корней. С другой – консервативные сельские афганцы, чувствующие, что централизованное государство забыло про них».
Газеты запестрели сообщениями о том, как талибы внедряют законы шариата, притесняют женщин и меньшинства, разрушают памятники культуры, дают прибежище «Аль-Каиде».
После событий 11 сентября 2001 года США вторглись в Афганистан, чтобы искоренить тех, кто стоял за атаками, но была и другая, менее четко сформулированная задача. Лидеры США и НАТО надеялись, что экономические возможности и демократические реформы способны уберечь страну от перспективы снова стать приютом террористов.
Положение женщин улучшилось – это касалось и образования, и участия в политической жизни, но бурный прилив иностранных инвестиций только увеличил разрыв между городом и деревней. Зарубежная помощь и военные контракты надули экономический пузырь в городах. Тем временем большинство афганцев продолжает жить натуральным хозяйством, несмотря на 144 с лишним миллиарда долларов, вложенные США с 2001 года в реконструкцию страны, – куда больше (даже с учетом инфляции), чем было потрачено на восстановление Западной Европы после Второй мировой войны.
Pentru a putea adăuga comentarii trebuie să fii membru al altmarius !
Alătură-te reţelei altmarius